Ясная ночь [СИ] - Джиллиан

   - И будь осторожна с незнакомыми людьми. Слишком много чего не рассказывай про себя. Мало ли какие люди тебе встретятся.

   - Хорошо, бабушка. Всё. Мне пора бежать. Целую. Пока-пока! До свидания!

   - До свидания, Зоенька, - озабоченно сказала бабушка.

   Порой мне кажется, что бабушка больше всего на свете любит тревожиться за меня. Но именно бабушка - та причина, по которой я так упорно проявляю каждое лето стремление к независимости. Она мне не родная. Она сестра бабушки по отцу. И очень богатая. Из всех родственников выбрала в наследницы меня и с некоторых пор старается внушить мне мысль, что мне работать необязательно. Вкупе с уговорами Валентина это ужасно бесит.

   По характеру я не только что независимая. Просто когда мне говорят: "Делай это и не делай то. Потому что не тебе, Зоенька, а мне этого хочется - не хочется", я тут же всё делаю по-своему. Кроме того у меня энергии много. Я не понимаю, что это значит - сидеть без дела. Мне нужно обязательно переделать кучу дел сегодня и знать, что и завтра будет к чему руки приложить.

   Вздохнув, я через секунды вспомнила, что пора бы поторопиться: Андрей ждёт! И улыбнулась. Где та кафешка, в которой я собиралась проработать всё лето? Что бы я за всё лето видела, останься там до конца? Постоянно неяркий свет палатки-сарайки и бесконечно однообразную дорогу?.. Я шагнула на дорожку перед верандой. И снова улыбнулась золотой, сияющей от солнца зелени вокруг.

5

  Мне нравится расцветка моего вчера купленного платья, свежая и прохладная в постепенном припёке - какие-то крупные сине-зелёные цветы на белом фоне. Мне нравится, что оно не стесняет моих движений и я чувствую себя такой свободной, хотя оно почти до щиколоток!.. И беззвучно засмеялась: это что же? Получается, я себе подарок сделала к первому июля? Начала новую жизнь с понедельника?.. Потопала ногами в босоножках, устраиваясь в них удобней, и побежала к крыльцу, так и оставив дверь на веранду открытой. Оглянувшись и заметив что-то чёрное в проёме двери, даже решила, что вижу Барона, подошедшего к порогу. Ну и пусть сидит, отдыхает...

   Андрей и в самом деле уже ждал меня. Сидел на ступеньке, по-прежнему босой, и задумчиво смотрел на ту самую клумбу, с которой и принёс мне пионы.

   - Я - всё! - радостно доложила я, вставая перед ним.

   - Хорошо. - Андрей поднялся, и мне вдруг сразу вспомнилось, как он нависал надо мной, когда торопливо вёл меня к машине, спасая от сумасшедшей голубиной стаи. Я улыбнулась ему снизу вверх, а он поднял брови, усмехаясь моей радости. - Только долго гулять не сможем. С сегодняшнего дня мне надо вплотную заняться домом, чтобы закончить его к воскресенью. Так что нам на всё про всё - час-полтора.

   - А что будет в воскресенье? - полюбопытствовала я. Ещё бы не заинтересоваться: уже второй раз за утро о воскресенье вспоминает.

   - Возможно, гости приедут. Ну что? В первую очередь идём смотреть мою берлогу? - рассеянно спросил Андрей и, обернувшись, сжал мою ладонь. Чтобы не отставала? Я озадачилась, но решила не возражать.

   Мы прошли мимо клумбы, потом с асфальтированного участка вокруг неё через бордюр переступили на узкую тропинку, мелькающую среди высокой травы. Сначала идти было легко - солнце здесь прошлось лучами и высушило росу, а вот дальше ноги немного промокли - под деревьями всё ещё темно от теней. Думала - идти придётся долго, но спускались недолго и очутились на ровном, почти открытом месте - разве что кустов здесь много. Я - ахнула.

   Приземистый дом, будто пригнувшийся от старости, с островерхой крышей, почти переломленной корявым суком ближайшего дуба, тёмно-зелёный от замшелости, словно прижался к обрывистой насыпи... А... Точно ли здесь живёт Андрей?! Может, этот дом - жилище какого-нибудь лешего?! Сейчас зайдём, а внутри - тоже мох, вместо постели, например. И какой-нибудь огромный чёрный кот с мрачными зелёными глазами. И тощая бабулька, которая прядёт шерсть - и вдруг как улыбнётся нам! А рот-то почти беззубый. Только два зуба торчат, передних... Ой-ё-ёй...

   - Осторожно, здесь ветка...

   Ветка, прячущаяся в высокой траве, оказалась настоящей корягой, через которую переступить - пришлось приподнять подол платья, чтобы не зацепиться. Опираясь на руку Андрея, я благополучно перескочила опасное место и возмущённо спросила:

   - А ты-то как здесь ходишь?! Босой?!

   - Ну... Я привык, - немного озадаченный моим возмущением, сказал Андрей. И улыбнулся как-то так добродушно, отчего я сразу успокоилась. - Подожди-ка. - Он быстро нагнулся, буквально выдрал эту страшенную корягу, наполовину спрессованную зарослями трав и вросшую в землю, и выбросил куда-то ближе к дубу. - Ну что? Ты всё ещё хочешь взглянуть на этот дом изнутри?

   - Хочу!

   - Не пугайся. Сначала будут сени - они без окон, поэтому там темно.

   Дверь, из каких-то толстых досок, с трещинами между ними, отворилась без ожидаемого зловещего скрипа. Я даже с претензией спросила:

   - А почему дверь не скрипит? В такой избушке на курьих ножках должно всё поскрипывать!

   - Ну, если смазать маслом, скрипеть точно не будет, - отозвался из темноты Андрей, и снова я услышала в его голосе улыбку. - В сенях постоим немного. Закрой глаза секунд на шесть, потом открой - всё будешь видеть.

   В сенях и в самом деле оказалось темно, несмотря на оставленную открытой дверь. Мы вошли и замерли в прохладном воздухе, будто напоённом запахами лесных трав.

   Странно, но в этом притаившемся старинном доме, возникшем, будто из самых дремучих сказок, мне не страшно. И не оттого, что рядом Андрей, который снова не отпускает моей ладони. Я не трусиха. Но, например, с Валентином мне жутковато оставаться наедине даже в освещённой комнате, за дверью которой находился хоть кто-нибудь. Хотя и знаю, что он меня не тронет... Последовав совету Андрея, я закрыла и открыла глаза. Запах то ли сухого чая, то ли свежего сена стал ещё отчётливей.

   В сенях и в самом деле стало светлей. Стало видно, что потолок здесь хоть и низкий, но сами сени были бы достаточно просторными, если бы не странные огромные ящики, ненадёжно стоящие друг на друге по обеим сторонам у стены. Ящики не только огромные, но и очень старые, что-то сильно напоминающие. Я и спросила, разглядев на них пучки сухих трав, явно недавно положенных:

   - А что это?

   - Ульи. Мой прадед, последний из помещиков, увлекался пчеловодством. От него мне и досталась эта земля. А на них - трава сушится. Люблю чаи из лесных трав.

   Он выпустил наконец мою руку и открыл низкую дверь в избу. Внутри оказалось очень светло. Одна стена полностью завалена холстами в рамах. Рядом с ними, на полу, - мольберты, коробки - наверное, с красками, причём несколько давленых тюбиков валялись близко к мольберту, повёрнутому к стене; у другой стены стояла то ли лежанка (а может, и нары, полати какие-нибудь - не разбираюсь в старинной мебели), то ли кровать (отлегло от сердца) с чистой постелью. Кажется, несмотря на босые ноги, Андрей - чистюля... А он усмехнулся, оглядывая помещение: мне показалось - пытаясь увидеть его моими глазами.